Образности мышления и языка древних греков со 23123x232x ;временные языки обязаны очень многим, причем мы зачастую даже не отдаем себе отчета в том, что произносимые нами фразы и метафоры некогда имели буквальный смысл, а не переносный, каким пользуемся мы. Именно в Древней Греции появилось, например, такое знакомое нам выражение "сколько воды утекло", под которым, как видно, подразумевается отнюдь не широкая река времени, уносяшая куда-то в море прошлого миллионы кубометров воды, а всего лишь механизм водяных часов.
Начиная с VI в. до н.э. по всей Греции появляются святилища-больницы, посвященные Асклепию, так называемые асклепионы, в которых жрецы-лекари поддерживали культ великого бога-целителя. Самый знаменитый асклепион находился в Эпидавре. Каждые пять лет там устраивались религиозные празднества в честь Асклепия. В асклепионах применяли метод лечения, называвшийся "энкоймесис" - жрецы укладывали больного спать, считали, что во время сна придет выздоровление. Иногда исцеление не наступало, но зато больные видели вещие сны; пересказав их жрецам, "знавшим волю Асклепия и исполнявшим ее", больные получали соответствующие медицинские рекомендации.
Расцвет врачебной деятельности жрецов в асклепионах пришелся на V в. до н.э. А на рубеже V-VI вв. до н.э. во всей Греции стало известно святилище Асклепия на острове Кос, где возникла знаменитая медицинская школа Гиппократа.
потомок Асклепия.
После него наступает выздоровление, смерть или повторный цикл, как бывает при малярии, которой часто болели греки. Задача врача состояла в том, чтобы рассчитать критический момент и помочь организму избавиться от избыточных соков - кровопусканием, рвотным, слабительным или промыванием. Главная забота врача - не диагноз, а прогноз. Не так важно знать болезнь, главное - знать ее течение.
Учение о соках преподавали европейским врачам до самого XIX в., несмотря на то, что у Гиппократа очень скоро появился достойный соперник, Аристотель. Залогом равновесия соков у Гиппократа было "тепло". У Аристотеля им стало "дыхание", или "дух", по-гречески "пневма". В этой пневме жила душа. Для того, чтобы найти ей место в теле человека, врачи и стали вскрывать трупы, правда, опять же не в материковой Греции, а в эллинистическом Египте, в Александрии. Последователи Гиппократа считали вместилищем пневмы мозг, а последователи Аристотеля - сердце. Кроме того, следовало объяснить, по каким каналам пневма и другие соки распространяются по всему телу. Если допустить, что по венам течет кровь, а нервы - для пневмы, то для чего тогда артерии: у живого человека из них течет кровь, а у мертвого они спаявшиеся и пустые.
водой, сохранившийся, как известно, и в христианском ритуале.
Временем рождения научной географии считается конец IV-III вв. до н.э. До этого времени география была исключительно описательной, всю информацию географы черпали из личных наблюдений, основанием для их научных построений служили рассазы моряков и торговцев, местные мифы и легенды.
Предполагают, что идея шарообразности земли возникла еще у пифагорейцев, но лишь у Аристотеля появляются не только точные представления о форме земли, но и их обоснования. Во-первых, Аристотель указывает на то, что во время лунных затмений освещенная сторона луны отделяется от затемненной не прямой линией, а дугообразной. Во-вторых, в пользу шарообразности Земли говорит тот факт, что "некоторые звезды, видимые в Египте и в районе Кипра, не видны в северных странах, а звезды, которые в северных странах видны постоянно, в указанных областях заходят". Исходя из этого, Аристотель считает нелепым изображать обитаемую землю (ойкумену; от греческого oikos - дом, жилище) в виде круглого диска. Ойкумена, согласно Аристотелю, это не диск, не овал, не цилиндр, а замкнутая лента, на которой суша чередуется с морями. Если задаться целью пройти ее с запада на восток, то можно прийти в ту же точку, откуда был начат путь, только с другой стороны (при условии, что морские пространства не станут непреодолимым препятствием).
VI
предпринял несколько экспедиций внутрь страны. Ему удалось установить, что Британия - островная страна, имеющая форму треугольника, стороны которого относятся друг к другу как 3:6:8. Пифей сообщает некоторые сведения об Ирландии - греки называли ее Иерне - а также совершенно фантастические факты о последнем крае земли, Туле, где, собственно, нет "ни земли, ни моря, ни воздуха, а есть некое вещество, сгустившееся из всех этих элементов, похожее на морское легкое".
Следующий шаг в истории античной географии связан с именем Эратосфена, знаменитого александрийского математика и географа, попытавшегося строго научным способом определить размеры земного шара путем измерения небольшого отрезка земного меридиана и параллельного ему небесного круга. Несмотря на многочисленные погрешности в измерениях, длина окружности земли у Эратосфена всего на 310 км отличалась от истины. Только в XVII веке ученые измерили эту величину точнее.
Эратосфена. Стр. 751]
Новый шаг в области научной географии сделал Птолемей, живший во II в. н.э. Составляя карту земли, он впервые ввел в употребелние градусную сеть параллелей и меридианов, приняв за нулевой меридиан тот, что проходил через "острова блаженных" (Азорские или Канарские острова). Птолемей считал, что самым правильным было бы нанести карту на сферическую поверхность, иначе говоря, на глобус, потому что так сходство карты с формой земли получалось бы само собой. Учебник географии Птолемея служил пособием для всех путешественников на протяжении 14 веков, вплоть до XVI столетия.
превзошли своих учителей, преследовавших исключительно практические цели. Греки, движимые любовью к чистому познанию, были теоретиками, способными опоэтизировать самые скучные математические формулы. Неудивительно, что, когда Анаксагора спросили, почему лучше родиться, чем не родиться, клазоменский мудрец ответил: "Чтобы наблюдать звезды".
Дерзкие спекулятивные предположения натурфилософов дали толчок развитию астрономии в Греции, и к концу V в. до н.э. греческие астрономы уже имели представление о нерегулярном движении светил по небесному своду. Эвктемон Афинский сделал замечательное открытие о неравенстве времен года, его соотечественник Метон составил лунно-солнечный календарь, что свидетельствует о хорошем знании длительности солнечного года и лунного месяца. Эйнопид Хиосский измерил наклон эклиптики, вдоль которой движуться солнце, луна и планеты.
В середине IV в. до н.э. получает распространение теория гомоцентрических тел Эвдокса, великого греческого математика и основоположника планетной наблюдательной астрономии в Греции. Эвдоксова модель позволила описать движение луны, солнца и пяти планет с помощью нескольких сфер, обладающих одним центром, который совпадает с центром земного шара. Современник Эвдокса Гераклид впервые объяснил видимое суточное вращение небесного свода вращением земли вокруг своей оси.
с именем Аристарха Самосского, создателя первой в истории человечества гелиоцентирческой системы мира. Впрочем, его теория не пользовалась популярностью в античности. Греки не хотели расставаться с представлением о Земле как об "очаге мира", представлением, поддержанным авторитетом Платона и Аристотеля, которые полагали, что центр Земли совпадает с центром мира.
Усыпанное звездами южное небо пробуждало не только научный интерес, но и фантазию греков. Они верили, что вечное небо не безучастно к судьбам людей. Видя высоко среди звезд одну, самую яркую, которая все кружится на одном месте и никогда не сходит с небосклона, они вспоминали миф о нимфе, уступившей домогательствам Зевса и обращенной за это в медведицу. Сын нимфы вырос славным охотником. Как-то встретившись в лесу со своей матерью-медведицей, он чуть было не убил ее. Боги не допустили этого злодеяния и вознесли обоих на небо: нимфа стала Медведицей, а ее сын Арктур - ее вечным стражем (Arctophylax - от греческого arctos - «медведь» и phylax - «сторож»). Гера, не смирившаяся со "звездной" участью своей соперницы, попросила Океан не позволять той окунаться в его воды.
В греческой мифологии немало примеров подобных метаморфоз, или катастеризмов (kata - вверх, aster - звезда). Греки "населяли" небо не только людьми и животными, но даже предметами, и звездный каталог пополнялся то лирой Ариона, то локонами Береники, то кораблем аргонавтов.
знака земли - Телец, Близнецы, Лев и Дева. Значительно позже (около XII в. до н.э.) появились Рак, Овен, Стрелец и Весы, нарушившие стройное распределение знаков между стихиями воды и земли.
Теория жилищ основывалась на предположении, что каждая планета в одном или в двух из знаков зодиака находится у себя дома, где "родные стены" дают ей силу и радость. При этом греческие астрологи пренебрегли даже тем, что само слово "планета" (planetes от planasthai - блуждать) означает "блуждающая". На возражения насмешников они отвечали, что, мол, не вечно же планеты блуждали, когда-то ведь должно было начаться это всемирное движение. Так вот, откуда каждая планета начала свое движение, там у нее и дом.
Первым обрел свой дом Лев. Сила и ярость этого зверя как нельзя лучше соответствовали испепеляющей силе Солнца. Значит, можно предположить, что до начала движения Лев находился в Солнце. В Луне, втором после Солнца великом светиле, должен был пребывать один из знаков, соседних Льву, то есть Рак или Дева. Судьбу Рака решила красивая идея симметрии: если Рак поместить в Луне, то год распределится между двумя светилами строго пополам: Солнцу достанутся месяцы с июля по декабрь, а Луне - с января по июнь. В соответствии с этой логикой каждому знаку зодиака досталось по планете, а то и по две.
Так, Лев, находящийся напротив Водолея, состоит с ним в диаметральном аспекте. Углы треугольника соединяют Льва, Овна и Стрельца. Следовательно, с этими знаками Лев находится в тригональном аспекте. Вписанный в зодиакальный круг квадрат соединит Льва, Тельца, Водолея и Скорпиона и т.д. Семь созвездий, с которыми Лев со 23123x232x ;стоит в определенных аспектах, влияют на него одинаково сильно и благоприятно, остальные знаки ко Льву безразличны.
= 6 ступней = 1 м 85 см
Тому, что греческий стадий имеет именно длину 185 м, есть два объяснения. Одни исследователи считают, что это расстояние, которое пахарь проходит за плугом от передышки до передышки. Такое объяснение подтверждает и значение слова "стадий", которое можно перевести как "стоянка". Другие считают, что стадий - это то расстояние, которое может пробежать бегун, развив самую высокую скорость.
Самыми древними из литературных памятников Древней Греции являются две большие поэмы "Илиада" и "Одиссея", автором которых уже в древности считался Гомер. Для нас эти поэмы - начало древнегреческой литературы. Однако нет никакого сомнения в том, что поэмы Гомера - не начало, а наоборот, итог творческой работы целого ряда поколений. Этот давно известный факт нашел выражение в популярной филологической формуле "Fuerunt ante Homerum poetae" - "Были и до Гомера поэты". Памятники тех далеких времен, когда "были" догомеровские поэты, до нас не дошли, но следы их обнаруживаются повсюду: и в литературе более позднего периода, и в самих поэмах Гомера. Кроме того, вряд ли есть основания полагать, что начало древнегреческой литературы чем-то отличалось от начала литературы любого другого народа. Именно поэтому современные исследователи с такой уверенностью говорят, что греческая литература началась с фольклора.
Основой народного творчества в Древней Греции были мифы о богах и героях. Вся архаическая и классическая литература черпали из этого неистощимого источника сюжеты и темы, но уже в V в. до н.э. мифология начинает изживать саму себя, а в эллинистическую эпоху у александрийских поэтов (и тем более у их последователей в Риме) мифология стала уже лишь богатым "арсеналом", который они использовали весьма рационалистически.
VIII
"Семь городов со 23123x232x ;ревнуют за мудрого корень Гомера:
Не сходится в этих жизнеописаниях и список произведений, автором которых считался Гомер, и время его жизни, и время создания поэм. Единственное, в чем древние историки были уверены до конца, так это в том, что Гомер, безусловно, существовал. И только у ученых нового времени, подверженных влиянию гиперкритицизма, возникли подозрения по поводу того, жил ли когда-нибудь такой поэт, и действительно ли "Илиада" и "Одиссея" - его произведения, и не являются ли они продуктом некоего коллективного труда, и не сложили ли отдельные былины в одну поэму в гораздо более позднее время. "Шекспировский", точнее, "гомеровский вопрос" имеет очень давнюю традицию еще со времен античности. Сложились целые школы, отстаивавшие ту или иную теорию возникновения гомеровских поэм. Наконец победила та точка зрения, что у "Илиады" и "Одиссеи" был только один автор, и что он был гениальным аэдом, мастерство и талант которого выделяли его из других многочисленных сказителей. Он, как колдун, зачаровывал публику, на долгие часы приковывая ее внимание своим искусством.
Вопрос о том, когда и как были записаны поэмы Гомера, начиная с XIX века занимал умы многих ученых, пока они не остановились на одном прямом свидетельстве - эпиграмме на статуе афинского тирана Писистрата:
В Россию интерес к поэзии Гомера был перенесен вместе с византийской культурой. Во многих сочинениях, уже в XIII веке переводившихся и переделывавшихся на русский язык, нередко упоминались или даже пересказывались произведения Гомера. В XVIII веке в эпоху русского классицизма началось знакомство с Гомером в русском переводе. Правда, началось оно не с "Илиады" или "Одиссеи", а с пародийной поэмы, по ошибке приписанной великому сказителю - "Войны мышей и лягушек". Появился этот перевод под заголовком: "Омиров (т.е. Гомеров) бой жаб и мышей, изданный Илиею Копиевичем в Амстердаме у Ивана Тессинга на русском и латинском языке". Наконец, в 1787 г. была предпринята попытка первого стихотворного перевода "Илиады" - шесть песен, переведенных александрийским стихом. Автором перевода был Ермил Костров. Несмотря на все неточности, этот перевод пользовался большим успехом, а В.В.Капнист приветствовал его появление такими стихами:
|
