Рассказывают, что бог, создав все живое на Земле, отбыл куда-то в длительную командировку и, вернувшись, решил взглянуть, что же у него получилось с m 454b121e 0;ворением и все неудачное ликвидировать. Принцип отбора был такой: в пользу каждого существа должны были высказаться два других, иначе оно исчезало. Так исчезли трилобиты, динозавры, ихтиозавры и птеродактили. Дошла очередь и до человека; за него была только собака. Не хотелось богу уничтожать венец творения, но принцип есть принцип. В последний момент из щелки вылез комар и заявил, что хотя человек и сволочь, бьет комаров, но кровь у него вкусная, пусть живет.
Откуда взялась Зорька, неизвестно. Вроде бы была она домашним щенком, но хозяин не то помер, не то спился, и щенок оказался на улице, рос рядом с мусорным ящиком. Лучшими друзьями стали женщины - дворники, позволявшие щенку искать косточки в мусоре; другие на щенка шикали, гоняли его. Но щенок оказался не робкого десятка, подрос, и сам стал активно бороться с несправедливостью окружавшего его мира. Если бы на судилище, устроенном богом, от имени собак выступал бы этот щенок, то человечеству не поздоровилось бы.
Однажды утром, когда дворник выносила мусор, Зорька по обыкновению копалась в нем перед подъездом дома. Кто-то на собаку шикнул, она завелась и заблокировала подъезд. Людям надо на работу, но из подъезда не выйдешь, там свирепствует собака, и народ стал прыгать из окон первого этажа.
Став королевой мусорных ящиков и тротуара, Зорька перекусала полмикрорайона; к удовольствию женщин, их и детей она обычно не трогала, но мужиков грызла почем зря. То и дело слышался вопль: - Я ее убью! - и кто-то с палкой несся за собакой. В Зорьку вроде бы пытались и стрелять, но она мгновенно набирала вторую космическую скорость и скрывалась за горизонтом.
задержать до подхода охотника, можно было судить по тому, как Зорька шла на человека. Она не любила расплодившихся нынче всевозможных охранников, этаких молодых детин с сытой физиономией. Атака была психическая: дикая свистопляска, носится вокруг жертвы на огромной скорости с истеричным лаем и жуткими воплями; загрызть не загрызет, собака то небольшая, но нервы попортит крепко, может довести и до инфаркта. Отбиться от собаки невозможно; пока самой не надоест, не бросит; ни палкой ни камнем в нее не попадешь, приемы рукопашного боя бесполезны.
Собака носилась как угорелая и на всех гавкала, но ходила хвостом за дворниками. Однажды они компанией отправились куда-то далеко за ягодами, Зорька увязалась за ними. Дошла до Крюково, села в электричку и почему-то выскочила из нее под Солнечногорском. Женщины обрадовались, что избавились от обузы, но она вернулась на третий день.
Зорька, а назвал ее я сам, сознавала, что ее место рядом с человеком, охотно шла на контакт, признала меня как хозяина, устроилась жить на диване, вела себя тактично, слушалась. Но она не понимала, что такое ласка, к ней нельзя было прикоснуться, погладить и даже осмотреть поврежденную лапу; это наказывалось зубами, и я не успевал заливать укусы перекисью водорода. На улице, идя на поводке, на всех щерилась, кусалась даже в наморднике; ругани на мою голову сыпалось много.
Но была Зорька всего лишь тощей собачонкой, обозлившейся на людей. Там, где их не было, собака расцветала, становилась совсем другой и стала отличным спутником. Выросшая в городе и ни разу не видевшая ни поля ни леса, попав туда, она оказалась на своем месте. Чтобы как следует поставить собаку на ноги, мы с ней много гуляли, исходили вдвоем всю округу, не редкостью были сорокакилометровые маршруты, после которых я едва доходил до дому, а собака была живой и веселой. На природе собака и смотрелась по другому; это была уже не дворняга, а энергичный и толковый зверь. Красота собаки проявлялась в динамике; удовольствием было глядеть, как она мелькает среди кустов или летит по полю.
Домашняя жизнь повлияла на Зорьку благотворно. Не сразу, но отпала необходимость в строгом ошейнике и наморднике, собака стала мягче, перешла из людоедов в категорию телохранителей. Сейчас у Зорьки три ипостаси. Дома это ласковая, тактичная, терпеливая и очень душевная собака - нянька. Желает мне спокойной ночи, по утрам будит, тыкая своим носом, не получив благословения не подойдет к своей миске. В кормежке, кстати, очень неприхотлива, ест все, лишь бы был аромат - запах мяса. Зорьку можно не кормить вообще, но тогда надо дать ей возможность поохотится, пройти по охотничьей тропе.
Теперь о Зорьке как телохранителе. Охрана хозяина - дело особое, тут без шуток. Приближение менее чем на установленную дистанцию, ранее на километр, а сейчас метров на двадцать, рассматривается как нападение, и принимаются соответствующие меры. У Зорьки нет команды "- Фас!", ее ни на кого натравить нельзя, она сама решает, какова опасность и что делать. В принципе это верно, реакция у нее много лучше моей и психолог она тонкий, но на практике ведет к излишнему шуму. Команду "- Фу!" Зорька понимает, можно дать человеку пройти спокойно, что я обычно и делаю.
В начале декабря вечером мы с Зорькой шли по дорожке в лесу; тихо, темно, никого нет. Неожиданно на нас выскочил молодой парень - бегун; я дал собаке команду "- Фу!", она его пропустила, и я тут же поплатился за это. В руках у парня была дубина, он замахнулся, чтобы ударить меня по голове, я рефлекторно прикрылся левой рукой и получил перелом лучевой кости, от удара упал в снег. Лежу и вижу снизу, как этот тип замахивается для второго удара, а с другой стороны надо мной стоит ощерившаяся собака. Мгновение - и Зорька в лучшем своем стиле пошла в атаку. Парень не выдержал, побежал, собака с яростным лаем кинулась за ним, гнала минут пятнадцать, затем вернулась. Как она его отделала, не знаю, жалоб не поступало, но Зорька не из тех, кто спускает подобные выходки. Я же с рукой в гипсе проходил два месяца.
Оказалось, что Зорька не боится воды, плавает как тюлень и неравнодушна к парусной технике. Она уходила в самоволку кататься на катамаранах, гонялась за ними по воде вплавь, брала их на абордаж, прыгала на ходу с проа на катамаран и обратно. На проа Зорька изображала из себя носовую фигуру, стоя на передней кромке мостика, и однажды, когда лодку на лавировке тряхнуло волной, свалилась в воду вдали от берега; пришлось приступить к отработке команды "Собака за бортом". По ходу испытаний проа мне надо было походить на разгруженной лодке одному без собаки, чего никак не удавалось сделать, - Зорька не отпускала ни на шаг, и если я уходил без нее, догоняла вплавь. Однажды мне все-таки удалось оставить ее у знакомых и одному уйти на другой берег Волги, а ширина плеса там 2-3 километра. Возвращаясь обратно, я чуть ли не посреди Волги обнаружил странный объект - плывущую мне навстречу собачью голову.
1999
|
