Дуергар жадно сгреб с деревянного помоста столбик золотых монет и протянул Исилди грязный мешок с большими синими грибами, которые он назвал "оширэ". Гоблин недоверчиво принюхался, пытаясь определить свежесть грибов.
на общем языке. Исилди за последние несколько недель выучил Общий достаточно для того, чтобы объясняться с торговцами, к которым его часто посылали. - Он всегда свежий.
Исилди, не проронив ни слова, забросил тяжелый мешок за плечо и зашагал к Дому Баэнре по узкой каменной дороге ведущей по небольшому каменному уступу, соединяющему Верхний город с рынком. Дуергар подал сигнал стоящим k 18218t191s 4; тени подручным, он никогда не упускал извлечь лишнюю выгоду из сделки. Оширэ - удивительно хрупкий гриб, сейчас подручный торговца аккуратно толкнет гоблина в спину, и тот кубарем покатится по земле, сминая ценный груз, ну а он, добрый торговец, разумеется, обменяет товар, если гоблин предварительно отработает ущерб. В конце концов, мятые оширэ можно ненамного дешевле продать безродным дроу или одному из Малых Домов.
Подручный торговца, лысый приземистый кварт отделился от затененной стены высокого дома и направился к гоблину с явным намерением толкнуть его в плечо. И тут произошло нечто непонятное: подручный вроде бы толкнул гоблина, и тот уже начал падать на землю, коснулся ее локтем в тщетной попытке защитить товар от сильного удара о каменную мостовую. И вдруг вскочил на ноги, легко держа мешок с грибами в одной руке, хотя недавно едва мог поднять его, и нес только на плече!
На самом деле Исилди, на горьком опыте изучивший все подлые трюки торговцев, прикинулся слабее, чем был на самом деле. Мешок для него был почти незаметной тяжестью, - месяцы истощающих тренировок под руководством Мигорхорга укрепили его тело и дух, превратив из маленького ловкого гоблина в сжатую пружину, готовую в любой момент разогнуться, круша любого вставшего на пути противника. Кварт отшатнулся, изумленно глядя на гоблина. Исилди усмехнулся и встретился глазами с торговцем. Дуергар фыркнул и заметил:
Исилди не стал спорить, мешок легко выскользнул из его рук на мостовую, а через несколько секунд к нему присоединился кварт, которого маленький и слабый на вид гоблин буквально вжал в каменные плиты улицы, зажав руками горло.
Дуергар побелел как полотно и, схватив горсть золотых монет, которые Исилди выложил за грибы, бросил их гоблину. Исилди легко поймал большую часть монет в полете, нагнулся за двумя пролетевшими мимо его ладони одновременно взял в руку мешок с грибами, чтобы со стороны не выглядеть унизительно ползающим по тротуару нищим. Снова вскинул мешок на плечо, притворно подогнувшись под его тяжестью и, улыбаясь, заметил:
Торговец проворчал что-то в ответ, но спорить не стал: шесть золотых не такие уж большие деньги, чтобы ссориться из-за них с домом Баэнре.
Исилди без особого труда освоился в лабиринтах Мензоберранзана, за несколько месяцев проведенных в Подземье его инфравидение обострилось и не уступало зрению гоблинов, всю жизнь проживших в подземельях, но все же было куда слабее пронзительного взгляда красных глаз дроу.
Пройдя по узкому парапету, зависшему во тьме на тонких колоннах, он оказался у ворот Дома Баэнре. Двое стражей-дроу разговаривали о ценах на оружие и каком-то намечающемся событии, Исилди продолжал изучать запретный для него язык дроу и достиг в этом кое-каких результатов, но все же до сих пор с трудом понимал речь темных эльфов, непринужденно выговаривавших замысловатые хитросплетенья слов. Пройдя высокие стальные ворота, Исилди вошел в небольшое квадратное здание, ютившееся у подножия огромного клыка-сталагмита основного строения Дома Баэнре, - в склад. Поставив свой мешок рядом с грудой таких же, гоблин подождал, пока приказчик, близорукий старый кварт, обученный примитивной грамоте и счету, запишет о его прибытии в огромную счетную книгу и лично пересчитает все грибы, проверив их состояние. К счастью для Исилди, мятых грибов, несмотря на падение мешка на мостовую, не оказалось, и гоблин был отпущен без выговоров.
Подбрасывая шесть золотых монет, доставшихся ему после стычки с торговцем, гоблин направился в главное здание. После трех недель жизни в бараках ему, как личному слуге младшего принца, выделили отдельную комнату - бывшую камеру для пыток, и теперь он жил на третьем этаже отдельно от других рабов, хотя все еще ел с ними за одним столом.
Войдя в главное здание, Исилди ощутил некое беспокойство в поведении других слуг, рабы-кварты и гоблины куда-то торопясь, сновали по темным коридорам, орки, весело галдя, звенели начищенными доспехами, а благородные дроу, облаченные в свои лучшие костюмы, тихо переговаривались между собой, скользя по узким переходам и выложенным темным мрамором залам. Поднимаясь на третий этаж, Исилди натолкнулся на сторожа Чьюгнура, как всегда куда-то спешившего в своем шлеме-котелке.
Не дожидаясь, пока Исилди завалит его вопросами, Чьюгнур убежал по каким-то известным только ему делам. Гоблин пожал плечами и продолжил свой подъем по лестнице, как вдруг на его пути встал Нарэк, облаченный в свою лучшую тунику с нашитыми адамантиновым пластинами.
Понял. - Закивал гоблин. Нарэк был справедливым и немногословным хозяином, но имел дурную привычку испытывать заклинания на провинившихся рабах.
Удовлетворенный явным испугом раба, Нарэк обошел гоблина и скрылся во тьме. Исилди снова пожал плечами и, подбрасывая монеты, направился в свою комнату.
Ансоталах натянул на изуродованные руки черные кожаные перчатки с металлическими вставками, заменявшими недостающие фаланги пальцев. Поправив свой парадный черный костюм, состоящий из золоченой туники и свободных кавалерийских штанов, вправленных в сверкающие иссиня-черные эмалированные ботинки, также с подкладными носками, но сделанными из мягкой резины, так, чтобы ботинки гнулись, не затрудняя ходьбы. Пальцев на ногах у легендарного воина-мага не осталось совсем. Прицепив к широкому адамантиновому поясу ножны с длинным мечом, Ансоталах машинально провел рукой по голове, забыв, что у него больше не растут волосы, а покрытая шрамами безглазая голова больше похожа на некое скульптурное уродство, вырезанное из камня.
Послышались легкие шаги.
Ансоталах одним ударом выбил клинок из руки Тэйи, несмотря на увечья его движения, не утратили былой быстроты и силы. Кинжал со звоном ударился о стену.
Ансоталах молча усмехнулся, так вот в чем причина визита Тэйи. Нарэку захотелось заполучить еще и его книгу заклинаний, как будто дневника Эленгара недостаточно. И Тэйа, назначенная матерью Баэнре воспитывать младшего принца, должна была позаботиться, чтобы из этого вздорного юнца вышел приличный маг.
Я ведь все равно ее найду, - пообещала Тэйа, - такой могущественный магический артефакт испускает мощную ауру.
Тэйа возмущенно фыркнув, развернулась и покинула комнату, Ансоталах, все еще улыбаясь, постучал пальцами по круглому деревянному столицу. Стук был звенящий, металлический.
С трудом ориентируясь в темноте, Исилди еще некоторое время блуждал по коридорам этажа рабов, пока не нашел трапезную. Конечно, к тому времени все лучшие места за длинным грязным каменным столом были заняты. Вернее, заняты были вообще все места - рабы, не поместившиеся за столом, ели на полу, загребая в рот куски какой-то дряни вместе с грязью и черным песком каменной пыли, сыпавшейся с потолка, стоило кому-либо из рабов сильно стукнуть кулаком или чашкой по столу. Жалкое зрелище. Воняло, как в свинарнике, а может и хуже. Исилди не был большим эстетом, но есть в такой обстановке он не смог бы даже умирая от голода. Тем более что назвать едой то, что плавало в огромных черных котлах, было сложно, какие-то твердые, будто деревянные куски мяса и что-то отдаленно напоминающее кашу. И все же Исилди счел своим k 18218t191s 6;олгом присутствовать во время завтрака, чтобы узнать, о чем говорят рабы, когда рядом нет хозяев. Взяв небольшую глиняную посудину, отдаленно напоминающую тарелку, Исилди насыпал себе из котла несколько кусков мяса и каши и, прислонившись к стене, начал есть. То, что он сначала принял за мясо, оказалось сушеными грибами, размоченными в теплой похлебке, на вкус они мало отличались от жесткого мяса или отрубей, какими гоблины кормили свиней, но есть было можно. Могло быть и хуже. Каша тоже на вкус оказалась лучше, чем на вид. Из чего она была сделана, Исилди так и не понял: какая-то белая дрянь. Знакомые ему ячмень, пшеница и другие злаки под землей не росли. Пересилив себя, Исилди съел-таки завтрак из незнакомых продуктов и переключил свое внимание на других рабов.
За столом сидели орки и два крупных огра, невесть как попавших в рабство к темным эльфам. Шумно забавляясь, они с аппетитом пожирали то, что Исилди признал гадостью, едва годной к употреблению. Другие рабы истинно наслаждались завтраком, запивая его местной брагой, тоже из грибов. Во главе стола восседал знакомый Исилди по недавней драке Торгр с грубо перевязанной раной на щеке, увидев прислонившегося к стене Исилди, он нахмурился, но повторно лезть в драку не стал. Сидя на полу или стоя ели гоблины и кварты. Рабов других рас у Дома Баэнре не было: людей они считали слишком непокорными и недолговечными, пленных из наземных эльфов они не брали, а коа-тоа в плен не сдавались, предпочитая смерть служению дроу. Остальные жители Подземья были слишком глупы и неуклюжи, чтобы служить темным эльфам, прислужники-дроу жили на другом ярусе главного сталактита и, несмотря на свое положение слуг, считались для других рабов такими же хозяевами, как и остальные дроу. В Мензоберранзане существовала жестокая иерархия, согласно которой каждый член общества прислуживал вышестоящим, даже верховные матери прислуживали темной богине Ллотх. Сколько не приглядывался Исилди к рабам, он так и не заметил проявлений недовольства. Все они были искренне довольны своей рабской участью - орки с удовольствием ели дрянную стряпню местного повара и по-дружески хлопали по огромным плечам мускулистых огров, гоблины и кварты, сидя на полу, тихо разговорили или громко ругались и дрались, катаясь в грязи из-за крупного куска. Никто не высказывался худо о хозяевах, о них если и говорили, то полушепотом и всегда почтительно, как будто темные эльфы могли неведомым образом слышать эти разговоры.
На вопрос, почему он доволен своим положением, новый друг Исилди и Чьюгнура кварт Грунгрун с удовольствием евший прямо с пола недоуменно посмотрел на гоблина своими огромными зелеными глазами.
, ?
Разочаровавшись в умственных способностях своего нового знакомого, Исилди решил сменить тему разговора.
? - Удивился Грунгрун, - ж прием у До'Урденов, все Великие Дома съедутся туда отмечать пятисотлетие Дома.
Подгоняемый криками озверевшего кварта, обезумевшего от самой мысли, что кто-то может опоздать туда, где дают вкусно пожрать, Исилди быстро выбежал из столовой и уже через несколько мгновений несся по лестнице, перепрыгивая сразу через три ступеньки. Оказавшись на последнем уровне сталактита, представлявшем собой полностью открытый балкон с высокими адамантиновыми перилами, Исилди недоуменно уставился вниз, на собравшуюся у ворот толпу рабов и темных эльфов, громко разговаривавших между собой. С огромной высоты зависшего на тонком каменном острие сталактита балкона, Исилди едва мог отличить темных эльфов от их рабов, черными точками копошащихся внизу. Не подозревая, как можно спуститься вниз, гоблин тупо смотрел вниз, обхватив руками перила.
Перед глазами падающего гоблина завертелся тонкий каменный стержень сталактита, увешанный гроздями черно-фиолетовых балконов, круглая площадка последнего этажа и улыбающееся лицо темного эльфа, бросившего его вниз. Завертелось и внезапно остановилось, Исилди почувствовал, что вопреки ожиданиям не падает камнем, а скорее медленно опускается на землю, как одуванчик, подхваченный порывом ветра. Почувствовав легкое подрагивание в коленях, Исилди понял, что находиться под воздействием магического заклятья левитации и вспомнил, как деревенский шаман учил маленьких гоблинов ощущать магию и сопротивляться ей. Правда, сейчас Исилди и не думал сопротивляться спасшему его заклинанию. Ловко перевернувшись в воздухе, он принял вертикальное положение, краем глаза заметив, как темный эльф последовал за ним, перелетев высокую ограду балкона, воспользовавшись врожденной способностью к левитации.
Заклятье левитации, поддерживаемое начерченной на земле Руной Силы, отпустило Исилди, стоило ему коснуться земли. Гоблин подпрыгнул и снова ощутил поймавшее его заклятье, замедлившее падение, при желании можно было резким рывком подняться ввысь до самого балкона главного здания Дома Баэнре.
Недолго думая, он разбежался и, оттолкнувшись от земли, прыгнул вперед, чувствуя, как заклятие левитации придает его прыжку силу и плавность. Пролетев так метра четыре, Исилди, не сумев вовремя опуститься на землю, столкнулся с рабом-орком, которым оказался Торгр. Орк зло фыркнул, отпихивая гоблина в сторону и, придерживая рукой повязку на разбитом лице, скрылся в толпе других орков, злобно рассматривающих Исилди. Гоблин решил не обращать на них внимания и начал поиски хозяина, велевшего ему встретиться с ним у ворот.
Нарэк отыскался у самых ворот, прислонившись к широким черным прутьям, он о чем-то возбужденно разговаривал с двумя другими молодыми дроу. Завидев Исилди, он махнул ему рукой, приказывая приблизиться. Гоблин покорно подошел к хозяину, дроу усмехнулся и, крутанувшись на каблуке, ударил слугу ногой прямо в лицо.
?
Лежащий на земле Исилди с изумлением для себя понял, что сказал Нарэк - он хвастался удачным ударом! Не зря все же Исилди внимательно вслушивался в разговоры темных эльфов. Правда, кроме фразы: «видели мой удар?» гоблин ничего разобрать не смог, но это был уже результат. Исилди понимал, что пройдут многие годы, прежде чем он сможет сносно разбирать язык темных эльфов, но теперь он твердо знал, что это возможно! И радостно улыбнулся, лежа на холодном каменном полу, чувствуя, как кровь струится из разбитого носа.
! - заметил один из знакомых Нарэка и бросил лежащему Исилди черный бархатный платок, утрись, мол. Гоблин вытер кровь и, недолго думая, спрятал платок, засунув его в сапог, темные эльфы не обратили на это внимания. Кому понадобиться вещь, перемазанная кровью и соплями гоблина, разве что самому гоблину.. Исилди же хватило одного взгляда на темный бархат платка, чтобы понять, что тот был изготовлен из той же материи, что и пивафви темных эльфов, чью пользу он уже оценил недавно. Возможно, если набрать достаточно платков, можно будет сшить свой пивафви.
Исилди поднялся и, пошатываясь, последовал за хозяином. Нарэк присоединился к группе, где кроме незнакомых Исилди дроу были Кетарн и Италлак, младший сын тут же пристал к старшему брату и дяде с расспросами, те раздраженно отмахивались от него, как от мухи. Предоставленный сам себе, Исилди задумчиво рассматривал нависающую над внутренним двором громаду Дома Баэнре. Великолепные, вздымающиеся вверх из земли и копьями свисающие со свода огромной пещеры каменные дома, покрытые замысловатой резьбой колонны, гигантские статуи, зависшие на шпилях, поддерживаемые поблескивающей в тусклых лучах Нарбондели едва различимой адмантиновой паутиной. Город черным скоплением приземистых домов окружал сверкающую жемчужину Дома Баэнре, еще более подчеркивая великолепие иссиня-черных дворцов, поблескивающих искусным узором серебряных и золотых жил, вплетенных в гигантскую каменную скульптуру.
Колонна дроу и их слуг двинулась вперед только когда появилась Тэйа - именно ее верховная мать избрала своей представительницей на приеме. Согласно этикету дроу на официальном приеме разрешено было присутствовать только по одной жрице от каждого Дома, не больше. Тэйа была хоть и младшей, но самой способной жрицей Дома Баэнре и все прекрасно знали, что младшей жрицей ей быть уже недолго, со дня на день в темном закоулке города могли найти труп одной из старших жриц Дома Баэнре, и Тэйа, оплакав смерть убитой ей сестры, заняла бы ее место. Самые дальновидные видели в Тэйе чуть ли не будущую верховную мать Баэнре, и в этом они были не так уж не правы, в обществе темных эльфов редко ждали смерти родственников, чтобы занять более высокое положение в обществе.
Появление Тэйи вызвало приглушенный ропот среди темных эльфов, все ожидали, что верховная мать будет лично возглавлять процессию.
Тэйа, восседая на парящем в воздухе платиновом диске, двигалась в голове процессии. За ней двумя шеренгами следовала элита Дома Баэнре - воины и колдуны из числа благородных членов Дома, сыновей, внуков и троюродных племянников матери Баэнре, все облаченные в фиолетовые плащи с золотой вышивкой, четкими сверкающими линиями сходящейся в изображение сияющего паука. За «пауками» следовали простые воины из числа младших членов и наемников Дома Баэнре, выстроившись в три колонны, они, чеканя шаг, следовали за своими старшими братьями. Слуги, рабы и прочие представители низших сословий, по тем или иным причинам взятые на прием, шли в конце процессии беспорядочной разномастной толпой. Исключение составляли орки дворцовой охраны, облаченные в серебряные доспехи, не желая находиться рядом с гоблинами и квартами, они сверкающей фалангой шли в отдалении от бесформенной массы рабов и прислужников, подражая своим хозяевам, дроу.
Исилди прикинул, что всего в процессии участвовало не меньше полусотни темных эльфов, гоблинов, квартов и орков. Тэйа величественно возвышалась над толпой на своем парящем диске, держа в руке посох с хрустальным шариком на конце, испускающим багрово-красное сияние.
Сияние струилось по фиолетово-черным адамантиновым доспехам воинов-дроу, ярким светом отражалось в серебряных щитах и шлемах орков и черной паутиной теней обволакивало возвышающиеся немыслимыми спиралями здания Мензоберранзана, отлитые из черного камня. Город затих, восхищаясь величием Первого Дома, не было слышно ни звука, только тяжелые шаги пяти колонн воинов, сотрясавшие бездонные глубины Подземья до самой кипящей огненной сердцевины. Исилди, затаив дыхание, широко открытыми глазами смотрел вперед, он не мог говорить, хотя ему безумно хотелось запеть, стремясь навсегда запечатлеть в душе окружающее его безмолвное великолепие. Слова были не нужны, он чувствовал себя пусть ничтожной, но все же частью целого, единого, полного.. Исилди охватило невероятное возвышенное чувство, как будто заклятье левитации снова овладело им, поднимая все выше и выше, за грань дозволенного смертным. Гоблин изумленно огляделся и увидел, что остальные рабы испытывают тоже воодушевление, выпрямившись, расправив плечи, они гордой походкой шли вперед, сверкающими глазами следя за светом в руке Тэйи. Сейчас они не были рабами, свет равно принадлежал всем, Исилди едва сдерживался, чтобы не упасть на колени, ради этого мгновенья стоило жить, стоило страдать и терпеть жестокую боль и унижения, за один только багровый свет Исилди был готов простить темным эльфам все. и самому просить прощения, стоя на коленях. И тут он увидел их.
Другие Дома, выходящие на центральную площадь города ровными колоннами, их было настолько много, что в глазах рябило от разноцветных знамен и плащей, от беловолосых голов темных эльфов и парящих дисках, на каждом из которых возвышалась избранная жрица, держащая в руке Свет. Бесчисленное множество дроу и их рабов. Ровные колонны воинов чеканили шаг в различной манере, присущей только их Дому. Воины Дома Баэнре уверенно били камень всей стопой, Дом Иергар прикасался к ней легким движением - с пятки на носок, лаская гладкую каменную мостовую. Члены Дома Келсек осторожно крались бело-фиолетовыми волнами, вздымающимися в длинном шаге и опускающимися, когда нога воинов снова касалась земли, заставляя их всех одновременно пригибаться, будто уклоняясь от невидимых стрел. И нестройный топот десяток тысяч ног разом слился в единую песнь, когда последний Дом вышел на главную площадь, огибая ее по внешнему периметру, в тени великолепных каменных домов. Это была песнь во славу Ллотх, прекрасная и устрашающая одновременно, в этой безмолвной песни, где слова были не нужны, была сама суть темной богини, сама суть ее детей, завораживающе грациозных в своем смертельно опасном танце, непредсказуемых, мерцающих во тьме. Процессии Домов спиралью закружились на главной площади, сливаясь в гигантский рисунок, разглядеть который можно было только с огромной высоты: это был черный паук на золотом фоне, в центре которого сверкающим алым полукругом остановился Дом До'Урден, который сегодня праздновал день Основания.
В центре площади, посреди волнующегося моря беловолосых голов, возвышалась верховная мать Дома До'Урден, Мэлис, паря на своем адмантиновой диске. Одного взгляда на нее хватило Исилди, чтобы понять, почему верховная мать Баэнре не пожелала присутствовать на столь значительной церемонии. Несмотря на читавшуюся в ее глазах мудрость, накопленную за многие столетья, мать Мэлис выглядела не старше Тэйи и была почти такой же прекрасной, ее портила только властная надменность, исказившая изящные черты лица жестокостью, готовой в любой момент вспыхнуть уродливой гримасой ярости, не присущей пугающе спокойной младшей жрице Дома Баэнре. Не удивительно, что верховная мать Баэнре, принесшая свою вечную молодость в жертву Ллотх, не могла долго находиться рядом с великолепной Мэлис.
Изгнанники, - пропели жрицы, - мы наши свой приют во тьме, гонимые собственными братьями, мы обратились за помощью к ней!
Исилди кружась и смеясь, натолкнулся на Нарэка, и, не опасаясь наказания, от всей души врезал ему кулаком по лицу. Внезапно его сбил с ног кто-то огромный и тяжелый, посыпались многочисленные удары ногами, гоблин откатился в сторону, вскочил, не прекращая бешено вращаться, раскинув в стороны руки в диком танце первозданного хаоса. Началась всеобщая свалка в кромешной тьме, удары сыпались со всех сторон, дрались все: воины и колдуны дроу, орки, рабы-кварты и гоблины, немногочисленные огры. Сейчас они все были равны в своем ничтожестве и наслаждались этим равенством в полной мере. Рабы били своих хозяев, тяжелыми ударами валя их на каменную мостовую, младшие братья били своих старших родственников, которым всего несколько часов назад покорно прислуживали. Сложная система общества темных эльфов разлетелась на тысячи окровавленных осколков, как и изображение черного паука. Затоптанные рабы и насмерть забитые хозяева. танец во тьме, хаос, боль, ненависть, никто не в силах был противостоять этому безумию. Дроу отчасти спасала их непробиваемая броня, рабов-гоблинов и квартов - ловкость и стремительность, орков с ограми - сила и выносливость.
И все же, когда тьма отступила, Исилди, дрожа от восторга, упал на мостовую рядом с сотнями забитых до смерти и затоптанных рабов. Дроу, судя по всему, погибло немного, десятка два младших сыновей, не представлявших ценности даже для своих Домов. Достойная жертва Ллотх.
Их тела быстро стаскивали в центр площади и бросали в быстро растущую кучу, рабов вперемешку с хозяевами. Убитых и еще дышащих, но сильно покалеченных. Тела ложились бесформенным нагромождением, быстро росшим k 18218t191s 4; центре огромной круглой площади. Когда высота кучи превысила десять метров, и не было никакой возможности забросить оставшихся мертвецов на ее вершину, жрицы Ллотх подлетели к ней, держа в руках багровые светочи, вновь разгоревшиеся в хрустальных шарах.
Толпа отшатнулась, предоставив черному пламени медленно пожирать гору трупов. Огонь не грел, не жег мертвую плоть убитых, наполняя воздух удушливой вонью, он слизывал плоть вместе с костью, черными языками, поглощая души принесенных в жертву. Не оставляя ничего от их мертвых тел.
Когда последний труп исчез в языках черного пламени, тысячи одновременно затаили дыхание, ибо из пылающих черных ворот явилась Она. Сказать, что она была красива, значило оскорбить ее неземную, нереальную красоту, фиолетовым свечением пронзавшую все вокруг: длинные белоснежные волосы, изящная фигура, темная кожа в свете багровых факелов, отливающая серебром. Фигурой она не отличалась от той же Мэлис, но главным в Ее образе были глаза, алые бездонные омуты, подернувшиеся легкой рябью едва заметных, но все же ощутимых волн. От этих глаз нельзя было отвести взгляд, и каждый видел в них только свое отражение, будто остального мира более не существовало, и он оказался один на один с могущественной богиней. Ллотх, верховная богиня дроу, Паучья Королева. Исилди и раньше видел ее изображенной на гобеленах и гравюрах, но ранее не мог даже представить себе, что на свете существует подобная красота и подобная сила, стальными тисками сдавливающая горло и заставляющая сердце замереть в преддверии ее Речи.
Толпа отозвалась ликующим воплем, грохочущим эхом, пронесшимся по пещерам Подземья.
Мензоберранзан утопал в грохочущем реве восторженных приходом Повелительницы дроу, воспевающих Дом До'Урден и празднующих день его основания. Окруженная бушующей толпой, Ллотх раскинула тонкие изящные руки, благосклонно улыбнулась своим k 18218t191s 6;етям и исчезла в недрах черного пламени, оставив после себя мерцающие огни глаз, в последний раз сверкнувшие во тьме. Когда последний язык черного пламени исчез в фиолетовом сиянии, мать Мэлис, наконец, поднялась на ноги, благосклонно осматривая толпу, скандирующую ее имя, как только что имя самой Ллотх. Все же смутные тревоги нарушали триумф верховной матери, слова богини, обращенные к ней и только к ней, могли означать только одно, ей следует пристальнее наблюдать за своим самым способным сыном.
Исилди стоял посреди покрытой кровью площади и задумчиво смотрел вверх, на бесконечно далекий свод пещеры, за которым светило солнце, колыхалась на ветру трава, а одуванчики кружили на ветру в причудливом танце. Мир дроу был жесток и красив, но это был не его мир, не его богиня, и не его молитва. Последний из племени Черного Волка понял, что он никогда не сможет назвать стены Подземья своим k 18218t191s 6;омом. И эта мысль отравила тот восторг, который он испытал при виде Ллотх.
Мимо прошел Нарэк, сжимающий расшибленную челюсть, темный эльф и гоблин встретились глазами. Исилди понял, что все удары и оплеухи, полученные ими сегодня - не более чем часть танца во славу Ллотх. Гоблин проводил удаляющегося хозяина глазами, в который раз удивившись причудливой культуре дроу, согласно которой убивали за неосторожный взгляд и миловали за пущенную хозяину кровь. Кто-то сильно толкнул Исилди в спину, гоблин обернулся и встретился глазами с усмехающимся Торгром, зеленая морда которого была покрыта высохшей кровью.
, - довольно улыбнулся орк, - главное еще впереди.
.Дом До'Урден издавна жил в огромном каменном замке, стены которого за тысячелетия существования Дома были украшены сетью узоров и гравюр, бойницы превратились в витражные окна, когда замок, бывший ранее главным оборонительным рубежом молодого поселения Изгнанников оказался посреди быстро растущего города. Неизменной осталась только адамантиновая ограда - предмет гордости Дома, кольцом окружающая замок, ворота ограды венчали два паука, сжимавшие в лапах сабли и мечи, символизируя военные традиции Дома До'Урден, изначально возникшего как объединение воинов. Даже сейчас, через тысячи лет, после того как гордое братство воинов преклонило колени перед темной Ллотх и ее жестокими жрицами, лучшими бойцами Мензоберранзана все так же становились выходцы из Дома До'Урден.
Огромные ворота отворились перед многотысячной толпой, и темные эльфы нескончаемым потоком хлынули сквозь них, песнопениями восхваляя воинствующий Дом. Замок поглотил их всех, когда Исилди вместе с другими рабами миновал сияющие адамантиновые врата, все дроу уже исчезли в глубинах гигантской крепости. Рабы, испуганно переглядываясь, последовали за своими хозяевами - в темные глубины древнего здания.
В огромной крепости поместилось почти все благородное население Мензоберранзана и несколько сотен рабов в придачу. Темные эльфы были везде: в длинных каменных переходах, на лестничных площадках, балконах и в громадных залах. Шепотом переговариваясь, обсуждая тайные планы и громогласно воспевая Дом До'Урден, они чувствовали себя в безопасности в этот день, не опасаясь удара в спину, праздник священный для Ллотх был священен для всех ее слуг и никто не смел пролить даже каплю чужой крови, боясь разгневать темную богиню, пресытившуюся кровавыми жертвоприношениями.
Исилди, которому, как и сотне других рабов, поручили разносить еду и напитки по всему замку, ловко ходил по полутемным коридорам с золотым подносом, заставленным бокалами с каким-то напитком. Ловкость Исилди стала любимым предметом обсуждения среди дроу-бестиологов, и Кетарн, в который раз доказывая, что найденный им раб - настоящее исключение среди тупых гоблинов, поручил ему важный и бьющийся груз.
Остановившись в темном закоулке, Исилди поставил поднос в оконную нишу и, взяв один бокал, отпил из него, такой наглости никогда не позволил бы себе ни один раб, но Исилди, как уже упомянул Кетарн, был настоящим исключением. Бокал оказался наполненным сладким вином, Исилди никогда не был большим ценителем этого напитка, а потому не оценил уникальный букет бесценного напитка. Пожав плечами, он поставил бокал на место, все еще недоумевая, почему темные эльфы так ценят этот напиток, ведь, по его мнению, корчмарь в его родном кочевье варил вина не хуже, и, водрузив поднос назад себе на плечо, продолжил свое путешествие по запутанным коридорам замка.
Остановился он, увидев впереди силуэт матери Мэлис, стоящей возле узкого окна. Верховная жрица Дома До'Урден задумчиво смотрела на остроконечные башни подземного города, все еще раздумывая над словами Ллотх. Послышались легкие шаги и из-за поворота вышел Дайнин До'Урден - старший сын Мэлис, склонившийся перед верховной матерью в низком поклоне. За ним следовали две дочери Мэлис, Майа и Вирна, также поклонившись Мэлис, они тихо заговорили на языке дроу, который Исилди перестал понимать, едва закончилось безумие, вызванное появлением Ллотх. Исилди уже набрался смелости, чтобы прошествовать мимо разговаривающих До'Урденов с подносом в руках, как вдруг две темные фигуры выскочили из-за высокой черной колонны. Исилди потребовался только один взгляд на их резкие отточенные бесконечными тренировками движения, чтобы вспомнить, где он раньше видел этих дроу - в темном коридоре шестого яруса Дома Баэнре, когда они разговаривали с Тэйей во время их короткой встречи, о которой не должен был знать никто..
Убийцы выбросили руки вперед, метнув в не успевшую опомниться мать Мэлис отравленные дротики, такие же, какими они в присутствии Исилди убили уборщика-кварта. Дайнин среагировал идеально, молниеносным движением выхватив из ножен меч, он сумел остановить два маленьких дротика, разрубив их в полете острым, как бритва, лезвием адамантинового меча. Третий дротик попал в стену рядом с шеей Мэлис, высекая искры из черного камня. Не растерявшиеся убийцы обнажили длинные кривые сабли и одновременно напали на Дайнина. Старший До'Урден отражал многочисленные удары сабель сверкающим мечом. Преданность Ллотх запрещала ему проливать в этот день кровь темных эльфов и, в отличие от поклоняющихся богини ночи Сшар убийц, он вынужден был только отражать направленные против него удары, не делая попыток сразить наседающих врагов. Жрицы Дома До'Урден, окутанные сияющими сферами защитных заклятий, задумчиво наблюдали за своим k 18218t191s 4;оином, похоже, им было все равно, погибнет старший сын или нет, главное было не потерять поддержку Ллотх. Дайнин знал это и тщетно пытался найти выход из смертельного круговорота, в котором он погибал в случае поражения от сабель убийц, а в случаи победы - от змееголовых плетей своих родных сестер, которые в случае нарушения воли Ллотх, повелевшей не проливать кровь дроу в этот день, обязаны были искупить вину Дома До'Урден кровью еретика. Яркий отблеск света Нарбондели на лежащем на полу дротике привлек внимание Дайнина, старший До'Урден яростно усмехнулся, найдя выход из, казалось бы, безвыходного положения, подхватив с пола дротик, он ловко всадил его в шею убийцы, тонкая сталь лезвия пронзила плоть дроу и выпустила в нее яд, одновременно поглощая кровь, готовую алым потоком вырваться из раны. Обезоружив второго убийцу ловким движением меча, Дайнин быстро подхватил обломок разрубленного дротика и метнул его в растерявшегося убийцу. Схватившись за горло, дроу-ассассин упал на пол, дрожа в смертельной судороге обжигающего яда. Оружие асассинов было изготовлено из пористой стали, так чтобы не проливать кровь жертвы. Гильдия убийц не любила оставлять после себя лишних следов. Ни капли крови не покинуло тела несостоявшихся убийц. Воля Ллотх была соблюдена. Конечно, в обычных обстоятельствах такая хитрость не ускользнула бы от всеведущего взгляда черной богини, и гнев ее был бы сокрушительным, но сейчас она искренне забавлялась, глядя на то, как ее поданный расправляется со слугами ненавистной Сшар, оспаривающей власть Ллотх над народом дроу.
Жрицы Дома До'Урден почувствовали радость своей богини и не стали поднимать хлысты на запыхавшегося Дайнина.
- ! - усмехнулся старший До'Урден и пнул ногой бездыханное тело асассина.
Жрицы рассмеялись, но мать Мэлис, махнув рукой, приказала детям следовать за ней. До'Урдены скрылись во тьме коридора, оставив Исилди наедине с двумя трупами.
Тэйа уселась за круглый деревянный стол рядом с тщеславной матерью Мэлис. Младшая жрица оценила искусство, с которым был выполнен круглый, простой на вид стол и два стула с резными спинками на манер светлых эльфов, только вместо цветочного узора они были украшены традиционными для дроу пауками. Дерево было редким k 18218t191s 4; Подземье материалом, и один только стул, на который села Тэйа, стоил дороже сотни рабов. Матери Мэлис зачем-то потребовалось продемонстрировать посланнице Баэнре богатство своего Дома, показать, что До'Урдены хоть никогда не были самым богатым домом Мензоберранзана, но уж точно не являются самым бедным семейством города. Картину дополняли полотняные темные шторы и дорогие драпировки, изображающие самые славные победы Дома До'Урден.
Тэйа приподняла бровь, равнодушно глядя на все это великолепие, и обратилась к матери Мэлис:
. Ой! Какая я дурочка. - притворно испугавшись, всплеснула руками Тэйа, не пролив при этом ни капли вина из высокого золотого бокала, - произнесла в слух имя Дома, преданное забвению в Мензоберранзане.
Мэлис улыбнулась и уселась назад за стол, проявив отменную выдержку, Тэйа была уверена, что замечание насчет возраста выведет мать Дома До'Урден из себя окончательно.
Тэйа ничем не выдала своего удивления. Она предусмотрела возможность провала заговора убийц. Во всяком случаи предусматривала, что Мэлис может остаться в живых и выдвинуть обвинения против Дома Баэнре.
«Неверно, - подумала Тэйа, - приказ гласил: убейте всех верховных матерей. Кем бы ни был некромансер Дома До'Урден, Мэлис определенно стоит оторвать ему голову за такой допрос духов». Мать Дома До'Урден, сверкая глазами, уставилась на Тэйу ожидая ответной реакции. Если она никак не отреагирует, Мэлис вскочит на ноги и с криком: «ты знала!» разрушит все планы Тэйи, она ведь все-таки тоже не дура.. Да и откуда ей было знать, что взвод лучших асассинов Мензоберранзана был отправлен Тэйей для убийства самой Баэнре? Если Мэлис догадается о том, что младшей жрице было известно о заговоре асассинов, если выдаст ее другим домам. тогда всему придет конец. Верховная мать не прощает предательств.
Оставалось только одно - выиграть время и уверить Мэлис в том, что пресловутый заговор такая же неожиданность для Тэйи, как и для матери Дома До'Урден.
Тэйа побледнела, не прикладывая для этого особых усилий, сейчас она действительно боялась способности жрицы Ллотх, Мэлис, прозревать правду, хотя это способность и не действовала при общении с другими жрицами паучьей королевы. Мэлис победно улыбнулась, видя столь явный испуг младшей жрицы.
Пятеро. - Тэйа изящным жестом заломила руки, прекрасно имитируя отчаяние. - Мэлис! Пять - это мало, их должно быть минимум сто, если они действительно планируют убить всех жриц в здании!
Тэйа усмехнулась про себя. На самом деле убийц было всего двадцать, однако, она решила использовать себе на пользу нелепое утверждение Мэлис о том, что они, якобы, намерены убить чуть ли не всех жриц Мензоберранзана. Пускай поволнуется.
Мэлис взвилась на ноги, снова перекинув свой стул. Тэйа покачала головой - если Мэлис так обращается со всеми дорогими вещами в своем доме, то неудивительно что До'Урден, несмотря на многовековую историю, так долго оставался малым домом.
Банкетный зал Дома До'Урден был гордостью хозяев замка - крытый черным мрамором пол, витые колонны, поддерживающие арочный потолок, вырезанные из цельных глыб обсидиана статуи предыдущих матерей Дома До'Урден и богов пантеона дроу. Длинные деревянные столы, стоившие целое состояние, переливающиеся в нарочито ярком свете факелов и магических светильников, золотые и серебряные столовые приборы, фарфоровые тарелки.
Для лишенного глаз Ансоталаха все это великолепие представало лишь в виде звуков - гулких шагов других гостей, звона посуды, перестука двигающихся стульев.
Плотная шелковая повязка скрывала глаза бывшего мага. Из-за изувеченных, обгоревших ног он передвигался с трудом, опираясь на свой посох мага, который он после выпуска из Академии брал в руки всего несколько раз. Посох был тщательно очищен от следов пыли и теперь блистал строгим адамантиновым узором, изображающим схватившихся драконов, вьющихся по рукояти. Длинная деревянная палка была увенчана небольшим шаром из горного хрусталя, придавая магу загадочность.
Ансоталах усмехнулся и еще сильнее натянул капюшон, скрывая изуродованное, покрытое шрамами лицо. Среди пестрой, нарядной толпы он выделялся совершенно черным плащом-пивафви, который он набросил поверх парадной туники. Сейчас он был похож на смерть, какой ее представляют себе глупые жители Надземья, только вместо косы он нес посох с увесистым, прозрачным каменным набалдашником.
Общество знаменитого оружейника было приятно Ансоталаху, хотя Зак и преувеличивал их дружбу, которая началась гораздо позже завершения совместной учебы в Академии, где двое учеников соперничали как истинные дроу, не желая уступать друг другу даже толику славы и успеха. Настоящим другом Закнафейна в то время был дроу, имя которого, как и имя его Дома, ныне было запрещено произносить в Мензоберранзане.
Оружейный мастер выдвинул два стула, усадил своего немощного друга, упал на соседний стул и с энтузиазмом, достойным только что поступившего в Академию Мензоберранзана юноши, принялся откупоривать бутылку грибного вина, ловко орудуя золотым штопором.
Закнафейн поднял высокий бокал, Ансоталах осторожно шевеля непослушными руками, последовал его примеру, тщетно вглядываясь во тьму.
Остальные гости также пили и веселились, не заботясь ни о чем. По велению Ллотх дуэли и предательства, во всяком случаи приводящие к смерти соперника, не имели права иметь место во время праздника Основания Великого Дома До'Урден, и дроу позволили себе минуты драгоценного отдыха, чтобы потом долго вспоминать этот счастливый день. Устроившиеся у огромных колонн музыканты заиграли древний напев, уходящий корнями во времена, когда дроу еще не были дроу, блуждая во тьме Подземья после своего изгнания из ненавистного мира солнца и звезд. Ловко перебирая пальцами по золотым струнам, они сплетали неимоверно сложную мелодию призрачным эхом отдающуюся под сводами огромного зала.
, Ансоталах? - Закнафейн осушил свой бокал и потянулся за бутылкой. - Того малого, что клялся, будто побьет тебя на дуэли, хоть на магической, хоть на обычной.
Ансоталах пожал плечам и, ловко взяв маленькую серебряную вилку, подцепил кусочек гриба выложенного на круглом блюдце. До этого он долго прислушивался к скрипу вилок соседей, соприкасающихся с фарфором, чтобы точно определить, где блюдце находится. Видя ловкость изувеченного друга, Закнафейн уважительно приподнял брови.
Закнафейн пробурчал что-то неразборчивое в ответ, вытащил, наконец, пустую бутылку, водрузил ее на стол и откупорил вторую. Ансоталах, все еще не допивший свой первый бокал, негодующе покачал головой. Поведение Закнафейна ему решительно не нравилось.
Внезапно раздавшийся щелчок заставил ослепшего, а поэтому тщательно прислушивающегося Ансоталаха, подпрыгнуть от неожиданность. Так щелкали маленькие арбалеты дроу, выпуская смазанные сонным ядом стрелы. Не дожидаясь, пока выяснится, в кого целился стрелок, Ансоталах схватил Зака за рукав нарядной туники и стащил его со стула. Чертыхающийся пьяный оружейный мастер изумленно заморгал, когда рядом с ним на пол упал труп жрицы Дома Иергар с застрявшим k 18218t191s 4; шее дротиком. Гости слетели со своих мест, опрокидывая стулья, воины прикрыли жриц, те, в свою очередь, попрятались за колоннами, высматривая убийц. Раздался новый щелчок. Тихий свист и резкий, судорожный вздох. Еще одна жрица Ллотх упала на пол, заливая его алой, горячей кровью. Шум в зале стоял неимоверный.
Перед тем как воины-телохранители сообразили, наконец, откуда ведется стрельба, жертвами асассинов стали еще пятеро жриц, среди них две матери Малых Домов и одна верховная жрица прошедшая полный курс обучения в Арах-Тинилите.
Стрелки засели в удобных нишах под потолком зала, у самых верхушек колонн, увенчанных гигантскими статуями. Воины-дроу, используя способность к левитации, взмыли вверх, обнажая мечи, похоже, они, в отличие от Закнафейна и Ансоталаха, забыли о приказе Ллотх и намеревались прикончить дерзких асассинов. Несколько десятков жриц Ллотх одновременно выкрикнули им приказ остановиться. И все же кое-кто не успел. Первые воины достигли асассинов. Блеснули мечи, последователи Сшар даже не пытались защититься и умирали с улыбками на устах. Они знали, что произойдет в случае, если прольется их кровь.
Жрицы Домов-ослушников, чьи воины вопреки приказу паучьей королевы пролили кровь других дроу, взвыли, словно их пронзили десятки невидимых мечей. Одна за другой они мешками падали на пол, захлебываясь собственной кровью и содрогаясь от боли. Многие из них так и не поднялись больше на ноги. Позже стало известно, что в этот день прекратило свое существование несколько Малых Домов. К счастью членов правящего совета среди жертв заговора асассинов, как впоследствии назвали массовую резню в доме До'Урден, не оказалось.
Как раз в этот момент прозвенел знакомый звонкий голос, и охваченный огнем асассин упал с высоты более десяти метров, с противным хрустом ударившись о каменные плиты пола. Вирна и Тэйа влетели в банкетный зал, разя последователей Сшар огненными и силовыми заклинаниями, сжигающими убийц заживо и разрывающие их внутренности воздушными ударами, так что ни одна капля крови не проливалась на пол. Майя и Мэлис медленно шли, следом готовя более сложные заклятья. Асассины, сообразив, что иначе будут поджарены заживо, спустились на пол, расстреливая жриц бронебойными стрелами. Без толку. Защитные заклятья, мгновенно окружившие непробиваемыми шарами четверку женщин-дроу, отражая стрелы. Блеснули мечи и кинжалы, асассины бросились вперед, стремясь разрушить магический транс жриц. Их клинки натолкнулись на парные булавы и длинную рапиру Тэйи. Младшие дочери завертелись в бешеном танце, отбивая удары длинных, кривых мечей. При этом Вирна так и норовила раздробить врагу руку или ногу, булавы ломали и крошили кости, не пуская врагу кровь.
Ансоталах кивнул в знак согласия, прислушиваясь к звукам. Мэлис и Майя, закончив, наконец, плетение сложнейшего заклятия, выбросили руки, вперед указывая на асассинов. Синий холодный огонь охватил их тела, сжигая души. Асассины мешками попадали на пол, не пытаясь больше подняться на ноги.
Тэйа и Вирна убрали оружие и демонстративно пожали руки, показывая дружбу и согласие между двумя великими домами. Закнафейн поднялся с пола, и, схватив бутылку, залпом осушил ее.
! Королева паучьего помета, победительница Дома !
Закнафейн отмахнулся и выскочил из-за стола, явно не желая больше находиться в обществе своих коварных родственников. Ансоталах сплюнул и запил горечь во рту бокалом вина. Скрипнул стул. Рядом с Ансоталахом, на опустевший стул Закнафейна, упала Тэйа, изящным движением отбросив мокрые волосы на бок, так чтобы они не липли к потному лбу. Проводив глазами удаляющегося Закнафейна, младшая жрица Дома Баэнре усмехнулась.
Ансоталах помолчал и налил себе еще вина. Тэйа рассмеялась, глядя, с каким неодобрением Мэлис смотрит на пьяного, несущего ересь Закнафейна и одним k 18218t191s 6;вижением, прямо из горла, выпила бутылку вина. Не для кого не было секретом что оружейника Дома До'Урден спасло от смерти на жертвенном алтаре лишь его непревзойденное боевое искусство, равному которому не было в Мензоберранзане. Однако даже это не гарантировало ему полной безопасности.
Исилди бежал по коридору, поддерживая тяжелый золотой поднос двумя руками. Нужно было добраться до остальных рабов, чтобы не стать случайной жертвой сражения между До'Урденами и последователями Сшар. Безошибочное чутье в равной мере присущее всем гоблинам говорило ему, что единственное спасение - среди себе подобных. Даже самый свирепый волк не решится напасть на стаю домашних, но еще не утративших последних зубов собак. Здесь же, в темных коридорах замка До'Урден, его могли убить просто между делом, раздавить, как подвернувшегося под ноги надоедливого жука.
Завернув за очередной поворот,
Между тем асассин, добежавший до конца коридора, недоуменно остановился, его плечи до последнего момента были расслаблены, как будто он узнал преградившего ему дорогу дроу. Асассин хотел что-то сказать, но тонкое лезвие рапиры пробило его насквозь. Закутанное в темные одежды тело последователя Сшар мешком упало на пол.
Тэйа вытерла о плащ убитого лезвие своей рапиры и грустно посмотрела на труп, в ее глазах не было веселья, присущего дроу в момент убийства противника. Одарив опешивших воинов Дома До'Урден обворожительной, но немного вымученной, улыбкой, Тэйа скрылась в путанице коридоров замка До'Урден. И только вжавшийся в стену раненый Исилди понял причину замешательства асассина, стоившего ему жизни. Наемный убийца уже встречался с Тэйей, несколько десятков циклов Нарбондели назад, в других темных коридорах, принадлежащих не Дому До'Урден, а другому, еще более могущественному и безжалостному семейству. Дому Баэнре.
Встречался и никак не ожидал, что она при следующей встрече пронзит его своей смертоносной шпагой.
Тогда случайным свидетелем разговора Тэйи и асассина стал невинный уборщик-кварт. Теперь же сам асассин стал таким свидетелем. Никто не должен был знать о связи младшей жрицы с немногочисленными последователями богини ночи. Никто. Кроме, разве что, Ллотх.
Тэйа и Мэлис, вспотевшие и покрытые кровью убитых врагов, снова встретились через несколько часов в маленькой круглой комнатке одной из бесчисленных башен древнего замка. Отослав своих дочерей, Мэлис обессилено упала в пустующее кресло, поигрывая черной булавой, которой она сегодня лично размозжила головы нескольким асассинам. Жрицы Ллотх, в большинстве своем, предпочитали булавы, палицы и змееголовые хлысты. Тэйа не разделяла этой странной страсти, и привыкла сражаться своей легкой рапирой, которую ей подарил и которой научил мастерски владеть, ее брат Ансоталах. Орудуя этим хрупким на вид оружием, она могла победить Кетарна, Италлака, Алдариэга и всех других воинов Мензоберранзана, кроме Ансоталаха, Закнафейна и его сына Дриззта, с которым она пару раз мельком виделась до его отбытия в Академию.
«Глупая, глупая Мэлис, теперь я точно знаю, какая судьба ждет тебя и твой Дом»
|
