ALTE DOCUMENTE |
Мы нарисовали в общих чертах картину того, как должно выглядеть наше национал-социалистическое государство. i 22122i817w 0;онечно нарисовать, как должно выглядеть такое государство, недостаточно для его осуществления. Гораздо важнее сказать, как возникнет это государство. i 22122i817w 6;азумеется, невозможно ожидать того, чтобы нынешние партии, которые пользуются в своекорыстных интересах современными формами государства, сами добровольно изменили теперешнюю свою позицию и принялись бы осуществлять то, что мы здесь предлагаем. Этого тем менее приходится ожидать, что руководящие элементы нынешних партий на деле сплошь состоят из евреев. Евреи конечно хотят продолжать в старом духе, ибо они знают, что если мы им не помешаем, то в один прекрасный день их пророчество исполнится и евреи действительно пожрут все остальные народы земли и станут господами мира.
Евреи одинаково смеются и над немецкими «буржуа» и над немецкими «пролетариями», которые в глупости и трусости своей одинаково облегчают еврею его гнусную работу. Евреи смеются над нами и систематически продолжают свою злую работу. Нынешние партии, руководимые евреями, конечно не могут преследовать никаких других интересов кроме еврейских. С великими стремлениями арийских народов эти партии ничего общего иметь не могут.
Поэтому всякий, кто хочет идеал национал-социалистического государства превратить в действительность, должен искать новую силу независимо от существующих партии и властен - такую силу, которая хотела бы и способна была бы действительно начать борьбу за этот великий идеал. А борьба предстоит громадная, ибо первый же вопрос заключается не в том, как на чистом месте построить наше новое идеальное государство, а в том, - как устранить существующее еврейское государство. Главная трудность, как это часто бывает в истории, заключается не в том, как открыть новые формы лучшего, а в том, как очистить поле от худшего. Предрассудки обычно вступают тут в союз со своекорыстными интересами, образуя общую плотину, задерживающую победу новой идеи.
Вот почему борцам за новый великий идеал к сожалению не приходится ограничиваться только позитивным изложением этого идеала, но приходится в первую очередь заняться негативной работой устранения существующего зла и расчистки дороги для будущего.
Как это ни неприятно покажется любому из нас, а новое молодое учение, желающее проложить дорогу новым великим принципам, прежде всего должно обратиться к оружию критики по отношению ко всему старому.
Если из среды так называемых фелькише нам столь часто говорят, что они, видите ли, не хотят терять время на негативную критику, а хотят заниматься только положительной работой строительства, то это лишь показывает, сколь поверхностно рассуждают эти люди. Это нелепое и беспомощное ребячество, этот поистине наивный лепет доказывает только то, что люди не поняли смысла даже тех событий, в которых сами участвуют. У марксизма тоже есть своя цель и своя положительная программа строительства (хотя бы его положительная программа и состояла только в создании диктатуры интернационального финансового капитала еврейства). И тем не менее, ведь и марксизму пришлось сначала посвятить целых 70 лет одной только работе критики. Марксизм занимался уничтожающей, разъедающей критикой, критикой и еще раз критикой, - вплоть до того момента, пока ядовитые кислоты этой критики не разъели старое государство и не привели к его падению. Только тогда началась его так называемая «строительная» работа. И разумеется, это было с его точки зрения правильно и логично. Пропаганда будущего строя сама по себе еще не устраняет существующего. Было бы смешно надеяться на то, что сторонники существующего строящие говоря уже о тех, кто лично заинтересован в нем, легко поддадутся увещаниям и сами добровольно признают, что им надо уйти со сцены. Нет, этого не будет. Друг против друга будут стоять сторонники двух различных точек зрения. В конце концов найдутся группы, которые станут искать компромисса. Это и значит, что в их лице так называемое мировоззрение становится обычной партией и не может подняться выше этого уровня. Подлинное миросозерцание всегда будет нетерпимо и не удовольствуется ролью «партии среди других партий«; подлинное миросозерцание отвергает правило «живи и жить давай другим»; оно претендует на исключительное и безусловное признание и требует, чтобы вся общественная жизнь была построена исключительно согласно его указаниям. Цельное миросозерцание не мирится поэтому с людьми, продолжающими защищать старый порядок вощен. Так было и с религиями.
Христианство тоже не могло довольствоваться тем, что воздвигло собственный алтарь, но вынуждено было подумать прежде всего и о разрушении языческих алтарей. Только благодаря фанатической нетерпимости и родилась потом неопровержимая вера. Без нетерпимости нет и веры.
Нам возразят, быть может, что нетерпимость и фанатизм больше всего свойственны как раз евреям, и будут ссылаться при этом на различные исторические примеры. Может быть это и верно. Об этом можно только сожалеть. Роль еврейской нетерпимости и еврейского фанатизма в истории, конечно, очень печальна. Но это тем не менее не меняет того факта, что без фанатизма и нетерпимости мы существующего положения вещей не изменим. Если мы действительно хотим вырвать наш немецкий народ из нынешних ужасов, то нам приходится не мечтать о том, как было бы хорошо, если бы того-то и того-то не было на свете, а приходится подумать, какими же именно средствами можем мы положить конец существующему положению вещей. Что еврейское мировоззрение насквозь проникнуто чертовской нетерпимостью, это конечно верно. Но сломить евреев мы можем только в том случае, если сами проявим такую же нетерпимость, если обнаружим еще более сильную волю и будем с тем же фанатизмом защищать другое мировоззрение, в существе своем, разумеется, правдивое и чистое.
Никому не возбраняется конечно выражать печаль по поводу того факта, что с возникновением христианства впервые в древнем мире, прежде всего более свободном, возник духовный террор. Но факт остается фактом. Никто не может отрицать, что с тех пор мир попал в такое положение, когда насилие можно сломить только насилием и террор - террором. Только проделав эту предварительную работу, можно приступить к созданию нового порядка вещей.
Политические партии всегда склонны к компромиссам, цельные же мировоззрения - никогда. Политические партии сами считают, что рядом с ними должны существовать другие партии: цельные мировоззрения объявляют себя одних непогрешимыми.
Каждая политическая партия в тенденции тоже до известной степени стремится к деспотическому единовластию; в этом смысле в каждой партии заключена часть мировоззрения. Но уже узкие рамки программы большею частью лишают партию того героизма, какого требует приверженность к цельному миросозерцанию. Умеренность и сговорчивость заурядной партии привлекают в ее ряды и слабых людей, с которыми не предпримешь крестовых походов. Вот почему заурядные партии большей частью быстро мельчают и застревают на этой стадии развития. Это значит, что данная партия отказалась от серьезной борьбы за мировоззрение и перешла исключительно к так называемой «положительной работе»; другими словами, она торопится занять местечко у казенного пирога и хочет, как можно дольше, удержаться на этом местечке. К этому теперь сводятся все ее стремления. А если жадные конкуренты пытаются ее оттолкнуть от казенного пирога, то все помышления партии направляются теперь на то, чтобы силой или хитростью в свою очередь оттолкнуть конкурента и во что бы то ни стало урвать себе кусок пирога. Это шакалы политики.
Цельное миросозерцание никогда не согласится делить свое влияние с другим миросозерцанием. Вот почему оно и не согласится сотрудничать с теми учреждениями, которые воплощают другое миросозерцание. Вот почему оно видит свою задачу в том, чтобы полностью разрушить весь ход идей противника, подорвать его всеми средствами, бороться до конца, пока дорога не будет расчищена.
Чтобы довести до конца истребительную борьбу против старого, чтобы приступить затем всерьез к строительству нового - для этого требуются действительно решительные бойцы, ибо борьба эта всегда сопряжена с серьезными опасностями. Цельное мировоззрение победит лишь в том случае, если в рядах его сторонников соберутся действительно наиболее решительные и мужественные люди эпохи и если они сумеют создать с этой целью действительно крепкую боевую организацию. В этих целях из всей суммы данных идей необходимо выделить наиболее важные, наиболее крупные идеи, придать им ясную и удобопонятную форму и суметь сделать из них определенный символ веры для определенного коллектива людей. Программа заурядной политической партии является обыкновенно только рецептом для той или другой избирательной кампании. Совсем другое дело - программа, вытекающая из цельного миросозерцания. Такая программа - объявление войны всему существующему старому порядку со всеми его государственными учреждениями, объявление войны другому мировоззрению.
При этом вовсе не необходимо, чтобы каждый отдельный сторонник нового миросозерцания, готовый бороться за его идеи, непременно понимал до конца весь ход мыслей вождей движения. Достаточно того, чтобы он понимал только самые основные идеи, лежащие в основе движения, чтобы он проникся ими настолько и уверовал в них так горячо, что его единственным стремлением стало бы обязательно добиться победы этого учения. Ведь мы вовсе не считаем обязательным, чтобы каждый отдельный солдат был посвящен во все соображения высшей стратегии полководца. От солдата мы требуем одного: чтобы он был строжайше дисциплинирован и фанатически верил в правоту и силу нашего дела. Только этого же требуем мы и от рядового сторонника нашего движения. Для великого движения с великим размахом и будущим этого вполне достаточно.
Армия, которая состояла бы из одних генералов (хотя бы только генералов по своему образованию и пониманию), никуда бы не годилась. То же самое можно сказать о политическом движении, представляющем определенное миросозерцание. Если в его рядах соберутся исключительно только «образованные» люди, то это никуда не годится. Нет, нам нужны также и простые примитивные солдаты, ибо без этого невозможна никакая дисциплина.
Организация вообще возможна лишь тогда, когда базой для высококачественного руководства служит более широкая масса, руководящаяся преимущественно чувством. Военный отряд, состоящий, скажем, из двухсот одинаково развитых людей, труднее поддается прочной дисциплине, нежели отряд, состоящий из 190 менее развитых и одного десятка более развитых людей.
Это хорошо поняла в свое время социал-демократия и сумела с пользой для себя учесть это. Она завербовывала в свои ряды нашу молодежь, прошедшую через военную службу, и из этого материала создавала стройную организацию, в которой дисциплина была такая же крепкая, как в армии. Социал-демократическая организация тоже представляла собою своего рода армию, состоящую из солдат и офицерства. Люди физического труда, прошедшие через военную службу, составляли для социал-демократии контингент солдат. Еврейская же интеллигенция взяла на себя роль офицерства. Что же касается чиновников профсоюзов (большею частью немцев), то они играли при этом преимущественно роль унтер-офицеров. Глядя на то, как социал-демократы вербуют в свои ряды только так называемую необразованную массу, наши почтенные бюргеры укоризненно покачивали головой. Они совершенно не понимали того, что в этом и заключен залог успеха социал-демократии. Наши буржуазные партии в своем одностороннем стремлении вербовать исключительно «образованных» людей на деле набрали в свои ряды только ни к чему непригодные, лишенные всякой дисциплины банды. А в это же время марксисты из своего необразованного человеческого материала выковали настоящую армию партийных солдат, подчиняющихся дисциплине еврейских руководителей так же слепо, как они раньше в армии подчинялись дисциплине своих немецких офицеров. Немецкое бюргерство вообще не интересовалось психологией масс, считая это ниже своего достоинства. Вот почему наши почтенные бюргеры не сочли нужным даже задуматься над тем, какой глубокий смысл имеет это обстоятельство и какие опасности таятся в нем. Господа бюргеры напротив продолжали быть уверенными в том, что ценным является лишь то политическое движение, которое вербует своих странников из рядов «интеллигенции». Раз в наших рядах интеллигенция, значит мы скорее придем и к власти - рассуждали мудрые бюргеры. Ведь не может же быть, чтобы власть досталась необразованной массе! Эти люди совершенно не понимали того, что действительная сила политической партии заключается вовсе не в том, чтобы собрать побольше «образованных», а в том, чтобы обеспечить действительную дисциплину и послушание со стороны рядовой массы членов партии. Решающее значение имеет руководство. Главное, что необходимо, это - чтобы руководство стояло на высоте. Если друг против друга воюют две армии, то победа достанется не той, у которой каждый солдат прошел особенно высокую стратегическую школу, а той, во главе которой стоят лучшие руководители и которая состоит из солдат, более дисциплинированных и более привыкших к слепому послушанию.
Этот принцип мы не должны упускать из виду ни на одну минуту, если мы действительно хотим, чтобы наше мировоззрение воплотилось в жизнь.
Итак, если мы хотим, чтобы наше мировоззрение победило, мы должны суметь превратить его в боевое движение. Составляя программу этого движения, мы должны учесть качество того человеческого материала, с которым нам приходится иметь дело. Конечные цели и руководящие идеи программы должны быть безупречны; но одного этого еще мало. Сами формулировки должны гениально ухватить всю психологию тех кругов, без помощи которых самая прекрасная идея навсегда останется только в царстве идей.
Если народническая идея хотела не просто оставаться неопределенной идеей, а добиться реальных практических успехов, она должна была сформулировать определенные тезисы, способные своим содержанием и своей формой объединить вокруг себя человеческую массу. Говоря о массе, мы имеем в виду прежде всего те слои, которые одни только и могут дать победу нашему миросозерцанию. Мы имеем в виду немецких рабочих.
Поэтому мы и выразили всю нашу программу в немногих, а именно в двадцати пяти тезисах. Первейшая задача этих тезисов состоит в том, чтобы дать простому человеку из народа ясное грубое представление о том, чего хочет наше движение. Эти тезисы являются известным политическим символом веры. Они, с одной стороны, вербуют нам новых сторонников, а с другой - объединяют и сплачивают уже завербованных, связывая их единством взятых на себя обязательств.
При этом мы не должны упускать из виду следующее. Так называемая программа нашего движения по своим конечным целям совершенно правильна и абсолютно незыблема; но формулировка тезисов учитывала также ряд чисто психологических моментов. Многим теперь может показаться, что тот или другой отдельный тезис можно было бы сформулировать более удачно, и такие заявления не раз нам делались. Однако мы должны сказать, что всякая попытка улучшить формулировки большею частью приносит только вред. Нельзя делать предметом дискуссии то, что должно быть чем-то незыблемым. Как только мы признаем, что хотя бы один только тезис не является больше догматом и может быть пересмотрен, это несомненно приведет к бесконечным дебатам и ко всеобщему разброду. Лучшая формулировка найдется не сразу, а прежняя, пусть и худшая, покажется уже неверной. В таких случаях всегда приходится взвесить; что же выгоднее - искать новую, более подходящую формулировку, которая вызовет неизбежную дискуссию в наших рядах, или ограничиться старой, не самой удачной формулировкой, которая однако позволяет нам сохранить полное единство и незыблемость наших рядов. Взвесив, мы приходим к выводу, что последнее действительно предпочтительнее. Ведь внешние формулировки всегда можно улучшать без конца. Мы знаем, что люди достаточно поверхностны; многие из них подумают, что это улучшение чисто внешних формулировок и впрямь является самой важной задачей нашего движения. Это привело бы только к ослаблению воли и энергии в борьбе. Вся активность, которая должна быть направлена на завоевание новых сторонников, была бы обращена в неверную сторону, и энергия могла бы распылиться во внутренних распрях из-за формулировки программы.
Если данное учение в основе своей верно, то гораздо менее вредным будет сохранить даже такую формулировку, которая уже не вполне соответствует действительности, чем начать улучшать тот основной закон движения, который до сих пор считался незыблемым, плодить таким путем дискуссию со всеми вытекающими отсюда вредными последствиями. Особенно недопустимы такие дискуссии, пока движению приходится еще только вести борьбу за победу. Как хотите вы внушить людям слепую веру в правильность собственного учения, если вы сами будете постоянно допускать пусть хотя бы только внешние изменения программы и тем сеять сомнения и неуверенность?
Самую суть движения следует видеть конечно не во внешних формулировках, а в его внутренних целях. Цели же эти вечны. Чтобы привести эти цели к победе, мы в интересах движения должны систематически устранять все то, что вносит неуверенность, что дробит силы. В этом отношении мы тоже можем многому научиться от католической церкви. Ее учение теперь во многих пунктах стоит в противоречии с точными науками и с результатами новейших исследований. И тем не менее католическая церковь не станет ни на ноту менять главные положения своего учения. Католическая церковь правильно считает, что сила ее учения состоит не в том, чтобы оно непременно во всем совпадало с результатами научных исследований, которые и сами к тому же претерпевают постоянные изменения, а в том, чтобы раз навсегда до конца отстаивать свои догмы, без которых вообще нет веры. Вот почему католическая церковь и ныне сильна, как никогда. Не надо быть пророком, чтобы предсказать, что в наше век, когда все так быстро течет и изменяется, католическая церковь будет приобретать все большее количество сторонников именно потому, что она продолжает неизменно занимать одну и ту же раз навсегда данную позицию.
Итак, кто всерьез хочет победы нашего мировоззрения, тот должен понять, во-первых, что для успеха необходимо создать боевое и сильное движение, и во-вторых, что в основу программы этого движения нужно положить ряд тезисов, не подлежащих никаким изменениям. Программа отнюдь не должна допускать всевозможных уступок духу времени и менять свои формулировки. Форма, которая однажды признана правильной, должна быть сохранена во что бы то ни стало, во всяком случае, вплоть до того момента, пока движение наше победит. Всякие попытки раньше этого вызвать дискуссии и подвергнуть сомнению тот или другой пункт программы только ослабляют движение и уменьшают его боевую силу. Сегодня мы примем одно «улучшение», но уже завтра поступят новые поправки, а послезавтра - еще более новые. Стоит только открыть дорогу таким поправкам. Чем это начнется - мы знаем, а чем это кончится, до каких безбрежных споров дело дойдет - этого знать никто не может.
Наше молодое национал-социалистическое движение обязательно должно было учесть этот вывод. Германская национал-социалистическая рабочая партия, приняв двадцать пять тезисов, выработала себе незыблемую программу. Задача старых и новых членов нашей партии заключается не в том, чтобы критически перерабатывать эти тезисы, а в том, чтобы выполнять их до последней капли крови. Если мы будем поступать не так, то любая группа новых членов, вступающих в нашу партию, с таким же правом будет видеть свою задачу все в новых и новых пересмотрах программы. К чему же это приведет? Только к растрате сил на внутрипартийные споры, вместо того чтобы целиком отдавать их делу вербовки новых сторонников движения! Громадная масса наших сторонников судит о нашем движении не по букве того или другого тезиса, а по духу всего учения, которое истолковываем ведь мы сами.
Этими соображениями руководились мы, выбирая название нашего молодого движения, этими же соображениями руководились мы позднее, вырабатывая программу, ими же руководимся мы в деле распространения наших идей. Чтобы действительно обеспечить победу народнических идей, мы должны были создать народную партию, т. е. партию, состоящую не только из интеллигентных вождей, а объединяющую в своих рядах и людей физического труда.
Если бы мы не создали такую боевую организацию, то все попытки осуществить в жизни народнические идеи были бы обречены на неудачу как в прошлом, так и в будущем. Вот почему наше движение не только вправе, но и обязано смотреть на себя, как на передовой отряд, как на подлинного представителя народнических идей. Основные идеи национал-социалистического движения являются народническими идеями и наоборот народнические идеи являются в то же время идеями национал-социализма. Если национал-социализм хочет победить, он должен целиком и полностью встать на эту почву. И опять таки национал-социалисты не только вправе, но и обязаны самым категорическим образом отстаивать ту точку зрения, что бороться за народнические идеи можно только в рядах Германской национал-социалистической рабочей партии. Всякая иная попытка будет только шарлатанством.
Когда нас теперь пытаются упрекнуть в том, что мы «монополизировали» народнические идеи, мы на это отвечаем:
- Не только монополизировали, но одни только и претворяем их в жизнь!
Все то, что до нас понималось под народническими идеями, было настолько бесформенно, что не могло оказать ни малейшего влияния на судьбы нашего народа. До нас дело шло только об отдельных, стоящих вне связи друг с другом, истинах, которые зачастую только противоречили друг другу и решительно не представляли ничего скольконибудь цельного. Если бы даже между отдельными постулатами тогда и существовала известная связь, то все же это было нечто столь слабое, что построить на этом какое бы то ни было движение было просто немыслимо.
Сделать это могло только наше национал-социалистическое движение.
Если сейчас всевозможные маленькие союзы и союзики, группы и группки, а если хотите и «большие партии» - все наперебой кричат о своем «народничестве», то и это тоже является только результатом работы нашего национал-социалистического движения. Без нашей работы всем этим организациям не пришло бы даже в голову употребить это слово. i 22122i817w 7;амо это слово ничего не говорило бы им. И в особенности о руководителях этих групп и группок можно сказать наверняка, что никакого отношения к этому понятию они бы не имели. Понадобилась громадная работа германской национал-социалистической рабочей партии, чтобы эти люди вообще поняли, какое великое содержание вкладывается в это понятие. Только славная и успешная деятельность нашей партии показала громадную силу этой идеи и побудила другие группы уже из-за одной конкуренции по крайней мере на словах усвоить себе этот лозунг.
Все эти партии и группы издавна привыкли менять свои лозунги под углом зрения мелкой избирательной спекуляции. Ничего нет удивительного в том, что они теперь присваивают себе и народнические лозунги, пытаясь таким образом хоть несколько ослабить притягательную силу национал-социалистического движения и поправить свои собственные делишки. Только тревога за судьбу своих собственных организаций, только страх перед нашей растущей силой, перед универсальным значением нашего движения заставляет теперь этих господ употреблять слова, которых они восемь лет тому назад не знали вовсе, над которыми они семь лет тому назад только смеялись, шесть лет тому назад объявляли нелепостью, мята лет тому назад вступали с ними в борьбу, четыре года тому назад встречали ненавистью, три года тому назад подвергали преследованию, а вот года два тому назад аннексировали себе и теперь пользуются ими дня того, чтобы контрабандно протащить свой старый хлам.
Нам приходится теперь еще и еще раз констатировать тот факт, что все эти партии не имеют ни малейшего представления о том, что же действительно нужно немецкому народу. Лучше всего это доказывается той поверхностностью, с которой они бросаются направо и налево словом «фелькиш»
Вы встретите теперь на каждом шагу людей, драпирующихся в тогу «фелькиш» и распространяющих самые фантастические и глупые планы. Если они даже нечаянно набредут на какую-либо отдельную правильную идейку, то все равно окажется, что одна эта идейка в ее полной изолированности тоже совершенно не может служить основой для какого-либо серьезного и крупного движения. Этакие «друзья», пытающиеся сварганить программы - частью вычитывая их из книг, частью выдумывая из собственной головы - зачастую опаснее, нежели открытые враги народнической идеи. В лучшем случае это бесплоднейшие теоретики. В большинстве же случаев перед нами вреднейшие болтуны, с трудом маскирующие «древнегерманским» важничаньем свою полную никчемность и пустоту.
В противовес всем этим негодным попыткам очень полезно вызвать в памяти ту полосу, когда молодому национал-социалистическому движению приходилось делать еще только первые свои шаги.
|
